– Мне встать на колени на пол?

– Нет. – Бесстрастность его голоса показалась ей столь неожиданной, что она подняла глаза, и у нее перехватило дыхание.

Потемневшие глаза Лиона горели бешеным огнем, железные мускулы напряглись, казалось, он готов наброситься на нее, смять, подчинить своей воле.

– Сколько раз я должен повторять тебе, что я не Джованни?! – Он шагнул вперед, и Санчия ощутила жар, исходивший от его огромного могучего тела. И еще она вдруг уловила удивительный запах – мыла и кожи, присущий только ему. – Меня зовут Лион. Повтори.

Он был так близко, совсем рядом. Душная, тяжелая волна окатила ее, перед глазами все поплыло, и она еле удержалась на ногах.

– Лион, – проговорила она вздрагивающими губами. – Мой господин.

– Просто Лион. – И он прикоснулся к ее шее рукой в кожаной перчатке.

Девушка глубоко вздохнула, и дрожь прошла по ее телу. Он внимательно посмотрел на нее.

– Кожа перчатки холодная, – быстро сказала она, придумывая самое невероятное оправдание, чтобы объяснить приступ слабости, охвативший ее.

– В самом деле? – Он понимающе улыбнулся:

– Значит, мы сейчас сделаем что-нибудь, чтобы согреть их. К сожалению, я не доверяю себе и не могу обойтись без них. – Он повернулся к огню и подержал перчатки над пламенем. – Как ты думаешь, что мне пришло в голову, когда я вошел в комнату и увидел тебя обнаженной у камина?

Ее взгляд беспомощно следил за тяжелыми, грубыми перчатками, которые он согревал над огнем. Они доходили ему почти до локтей, и языки пламени окружили каждый палец голубовато-оранжевым ореолом.

– Не знаю, мой гос… Лион.

– Я подумал, что это перст судьбы указал мне на лавку Джованни.

«Это был не перст судьбы, а Каприно», – подумала она, но эта мысль исчезла, не задержавшись в ее сознании, потому что он продолжал:

– И мне хочется, чтобы так было всегда. Мне хочется, чтобы пламя освещало твое тело и твои волосы, пока ты ждешь, когда я войду. – Его взгляд задержался на дровах, сложенных у камина. – Войду в тебя.

Санчию охватило смятение, мысли лихорадочно заметались. Она вдруг почувствовала уязвимость своего обнаженного тела рядом с одетым Лионом, от которого исходила такая сила, что ее не могли скрыть никакие покровы.

И средоточием этой власти и силы казались ей его руки в тяжелых кожаных перчатках, которые он держал над огнем…

– Ты очень маленькая. – Его глаза все еще не отрывались от огня. – И сначала тебе будет больно.

Она промолчала. Она знала с самого начала, что он возьмет ее и это положит конец тому неопределенному раздражающему чувству, что возникло между ними. Надо сделать еще один вдох, но она боялась, что даже это крошечное усилие разрушит остатки ее самообладания.

– Я изо всех сил буду стараться действовать медленно, но… – Он оборвал фразу и некоторое время молчал, прежде чем смог продолжить:

– Но мое желание очень сильно. Иной раз оно способно привести меня в состояние сумасшествия. Не отталкивай меня, или я могу причинить тебе боль. Мне не хочется, чтобы это случилось.

– Я не буду оказывать сопротивления. Руки Лиона медленно сжались в кулаки:

– Я знаю. Ты подчинишься, потому что ты моя собственность. – Его улыбка стала жесткой. – А почему нет? Это закон нашего мира. – Руки в перчатках снова коснулись ее. – Почему ты дрожишь? Кожа уже не холодная. Я уверен в этом, Санчия. – В отблесках пламени тяжелая, грубая кожа перчаток казалась особенно соблазнительной на ее смуглом теле.

Лион начал осторожно и нежно поглаживать ее грудь и бедра.

– Даже мои руки согрелись, – сказал он мягко. – Но я еще не решаюсь снимать перчатки. Твоя тонкая бархатистая кожа настолько возбуждает меня, что если я коснусь ее, то не смогу сдержать желания и немедленно возьму тебя. Будет лучше, если я не фазу сделаю это. – Его левая рука соскользнула к ее животу, коснулась завитков волос, скрывавших лоно, и принялась медленно двигаться взад и вперед. – Какое нежное гнездышко. – Его голос стал хриплым, ноздри вздрагивали. – Я хочу войти в тебя и ощутить, как завитки коснутся моего тела. Раздвинь ноги, Санчия.

Дрожь охватила ее с такой силой, что она не могла двинуться. Его прикосновения вызывали какое-то новое пугающее ощущение в ее лоне.

– Санчия, – под мягкостью его голоса таился приказ. И она повиновалась ему, как завороженная следя за движениями руки в кожаной перчатке. – Шире!

Она подняла глаза и вдруг с изумлением увидела, с какой страшной силой пульсирует жилка у него на шее.

– Вот так. Очень хорошо. А теперь стой спокойно.

Его рука двинулась дальше меж ее ног, и она ощутила тепло и мягкость двигавшихся ладоней. И к чему бы они ни прикасались, тотчас возникало все тоже странное ощущение, которое напоминало боль.

Она закрыла глаза, не в силах справиться с этим новым чувством, захлестнувшим ее всю.

– Это… больно.

– Нет. – Его руки касались ее, сжимали, гладили. – Это не боль, Санчия. Это потребность. – Его голос стал совсем тихим. – Это желание.

– Я так не думаю. – Она в отчаянии оперлась на его плечи.

Он застыл:

– Не прикасайся ко мне!

Она тотчас отдернула руки:

– Прошу прощения, мой господин, я не хотела…

– Лион, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Если ты прикоснешься ко мне, то это может ускорить… Я не смогу удержаться, если ты… – Он поднял ее на руки и понес на кровать. – Ты поймешь, Санчия, что желание и страсть – это самые прекрасные и неутолимые чувства.

Он ласкал ее лоно, слегка поглаживая и нажимая на самые чувствительные места.

Ее глаза широко распахнулись, она издала короткий вскрик. Огромной темной тенью он навис над ней, его лицо стало напряженным, губы раскрылись, он тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха. И вдруг лицо превратилось в маску дьявола, поскольку огонь камина освещал только одну его половину, оставляя другую во мраке.

Темнота. Пламя. Страсть.

Желание оказалось более неутолимым, чем она предполагала. И вынести это не было никакой возможности. Не отдавая себе отчета, она сделала попытку сжать ноги.

– Не делай этого! – Вот и второй палец скользнул в ее лоно, в темную глубину, где вспыхивала сладостная мучительная боль. – Скажи мне, что ты чувствуешь?

Кожаные перчатки давили, пальцы заполняли ее, и всепожирающий огонь разрастался, усиливаясь с каждой секундой.

– Я… не могу. – Она с трудом переводила дыхание, невольно изгибаясь так, чтобы он мог продвинуться еще глубже. – Пожалуйста, мой господин…

– Что ты чувствуешь? – требовательно спросил он. Ее голова откинулась назад, и все тело напряглось.